Запоздавший подарок ко дню рождения дорогого друга Dennis Kovnatsky
Поезд в Новемтри прибыл по расписанию. Это был крошечный, затерянный в горах городишко, в котором вся жизнь сосредотачивалась попеременно на городской площади, в церкви и в универсальном магазине. Все эти здания были расположены в одном и том же месте, а вокзал находился чуть поодаль и был под стать всему городу: маленький, пыльный и пустой. Поезд остановился там всего на пару минут: в Новемтри редко кто-либо сходил. Но один пассажир все же вышел: мужчина в шляпе. Пожилой станционный смотритель проводил его скучающим взглядом, убедился, что других гостей нет, и ушел. Если бы он был чуть более любопытен, его бы удивило, что в такой жаркий августовский полдень незнакомец не только надел шляпу, но и замотал шею шарфом. Но он был стар, и меньше всего на свете ему хотелось присматриваться к другим людям. Да и незнакомец не высказал никакого желания с ним говорить. Он просто засунул руки в карманы и пошел, насвистывая какую-то мелодию.
Незнакомец был не молод и не стар. Он шел уверенной, расслабленной походкой, но по сторонам почти не смотрел. Шляпа на нем видала и лучшие дни, хотя пара пестрых перышек, засунутых за ленту, немного ее оживляла. Шарф был клетчатый и чуть поярче штанов и рубашки, давно забывших свой настоящий цвет. На спине у незнакомца был туго набитый рюкзак, украшенный бубенчиками, какими-то подвесками из лент и бусин, и, глядя на него, можно было подумать, что шарф мужчина надел вовсе не оттого, что замерз: просто на нем были все его вещи.
Выйдя на главную (и единственную) улицу Новемтри, незнакомец не заинтересовался ни церковью, ни серой витриной универсального магазина, ни чахлым деревцем на площади. Он свернул в сторону, прошел мимо домов и вышел на пыльную желтую дорогу. Она вела в горы. Чем выше он поднимался,тем жарче палило солнце и тем громче он насвистывал. Пыль, поднятая его шагами, оседала на его ботинки, окрашивая их в красно-рыжий цвет. Теперь он размотал шарф, так что стало видно его лицо: не старое и не молодое, обычное. Вы бы не запомнили его и вряд ли бы узнали при встрече. Только глаза у него были странные: иногда они отражали совсем не то, что вокруг. К примеру, сейчас в них плясали солнечные зайчики, как будто он смотрел на летний лес, а не на красные скалы.
Наконец он решил, что уже прошел достаточно. Мужчина сел поудобнее, поставил рюкзак рядом, извлек из него варган и начал играть. Он играл о том, как жарко летним днем идти вверх в гору, о том, как оседает на лице и руках красная пыль, о том, как в пустыне растут только чахлые, темные деревья. Он играл о том, как в летний день пробивается между камней родник, как он течет, превращаясь в ручей, а затем — и в реку, как над водой кружат стрекозы, а пчелы жужжат над цветами.
Стрекоза села ему на шляпу. Он дернул головой, облизал губы и немного подвинулся, чтобы не замочить ботинок. Он продолжил играть.
Он играл о том, как в лес приходит осень, как медленно осыпается золотая листва, как над головой кружат птицы, улетая на юг, как ветер перемен выдувает из мира тепло и приносит запах сладкой ваты, звон колокольчиков и детский смех.
Рыжая белка пробежала рядом с ним, уронила орех и сердито застрекотала. Незнакомец поежился: вот и пригодился теплый шарф. Он продолжил играть.
Он играл о том, как черные деревья засыпают, как вода по утрам покрывается тонкой блестящей коркой, как под ногами хрустят темные листья, а воздух пахнет снегом.
Он продолжил играть, и наступил ноябрь.
Незнакомец открыл глаза. Он сидел на лавочке на станции Новем-Три. Электронное табло показывало, что следующий поезд прибудет через пять минут: достаточно времени для того, чтобы купить кофе с сезонным имбирно-тыквенным сиропом. Когда серебристая стрела аэропоезда показалась вдали, незнакомец допил кофе, выбросил биостаканчик в урну и поправил свой красный шарф. Он как раз успевал на выступление.
alinashadow 